– Ах, как я понимаю вас! – сказала генеральша, уже все знавшая от Марьи Ильинишны. – Ну что ж делать, поезжайте. Только пошлите со станции депешу доктору Кривцову, чтобы он немедленно приехал и побыл у нас, пока мы найдём другую сестру…

Потом она постучалась к студенту и сунула ему записочку: "Всё пропало, я уезжаю. Старуха увидала возле кровати ваши туфли. Не поминайте лихом".

За завтраком тётя была только немного печальна, но говорила с ним как ни в чём не бывало.

– Ты слышал? Сестра уезжает к отцу, он один, брат её страшно ранен…

– Слышал, тётя. Вот несчастье эта война, сколько горя повсюду. А что всё-таки было с дядей?

– Ах, слава Богу, ничего серьёзного. Он ужасно мнителен. Сердце будто, но все это от желудка…

В три часа Антигону увезли на тройке на станцию. Он, не поднимая глаз, простился с ней на перроне, будто случайно выбежав, чтобы велеть оседлать лошадь. Он готов был кричать от отчаяния. Она помахала ему из коляски перчаткой, сидя уже не в косынке, а в хорошенькой шляпке.

2 октября 1940