Людьми пестреющие хоры,

Невест обширный полукруг,

Всё чувства поражает вдруг.

Здесь кажут франты записные

Свое нахальство, свой жилет

И невнимательный лорнет.

Сюда гусары отпускные

Спешат явиться, прогреметь,

Блеснуть, пленить и улететь.

 

 

LII.

 

У ночи много звезд прелестных,

Красавиц много на Москве.

Но ярче всех подруг небесных

Луна в воздушной синеве.

Но та, которую не смею

Тревожить лирою моею,

Как величавая луна,

Средь жен и дев блестит одна.

С какою гордостью небесной

Земли касается она!

Как негой грудь ее полна!

Как томен взор ее чудесный!..

Но полно, полно; перестань:

Ты заплатил безумству дань.

 

 

LIII.

 

Шум, хохот, беготня, поклоны,

Галоп, мазурка, вальс... Меж тем,

Между двух теток, у колоны,

Не замечаема никем,

Татьяна смотрит и не видит,

Волненье света ненавидит;

Ей душно здесь... она мечтой

Стремится к жизни полевой,

В деревню, к бедным поселянам,

В уединенный уголок,

Где льется светлый ручеек,

К своим цветам, к своим романам

И в сумрак липовых аллей,

Туда, где он  являлся ей.

 

 

LIV.

 

Так мысль ее далече бродит:

Забыт и свет и шумный бал,

А глаз меж тем с нее не сводит

Какой‑то важный генерал.

Друг другу тетушки мигнули

И локтем Таню враз толкнули,

И каждая шепнула ей:

– Взгляни налево поскорей. ‑

«Налево? где? что там такое?»

– Ну, что бы ни было, гляди...

В той кучке, видишь? впереди,

Там, где еще в мундирах двое...

Вот отошел... вот боком стал...

«Кто? толстый этот генерал?»

 

 

LV.

 

Но здесь с победою поздравим

Татьяну милую мою,

И в сторону свой путь направим,

Чтоб не забыть, о ком пою...

Да, кстати, здесь о том два слова:

Пою приятеля младого 

И множество его причуд. 

Благослови мой долгий труд, 

О ты, эпическая муза! 

И верный посох мне вручив, 

Не дай блуждать мне вкось и вкрив . 

Довольно. С плеч долой обуза!

Я классицизму отдал честь:

Хоть поздно, а вступленье есть.