Евгений Онегин




"Поди, оставь меня одну.



Дай, няня, мне перо, бумагу,



Да стол подвинь; я скоро лягу;



Прости". И вот она одна.



Всё тихо. Светит ей луна.



Облокотясь, Татьяна пишет.



И всё Евгений на уме,



И в необдуманном письме



Любовь невинной девы дышит.



Письмо готово, сложено...



Татьяна! для кого ж оно?



 



 



XXII.



 



Я знал красавиц недоступных,



Холодных, чистых, как зима,



Неумолимых, неподкупных,



Непостижимых для ума;



Дивился я их спеси модной,



Их добродетели природной,



И, признаюсь, от них бежал,



И, мнится, с ужасом читал



Над их бровями надпись ада:



Оставь надежду навсегда  .



Внушать любовь для них беда,



Пугать людей для них отрада.



Быть может, на брегах Невы



Подобных дам видали вы.



 



XXIII.



 



Среди поклонников послушных



Других причудниц я видал,



Самолюбиво равнодушных



Для вздохов страстных и похвал.



И что ж нашел я с изумленьем?



Они, суровым поведеньем



Пугая робкую любовь,



Ее привлечь умели вновь,



По крайней мере, сожаленьем,



По крайней мере, звук речей



Казался иногда нежней,



И с легковерным ослепленьем



Опять любовник молодой



Бежал за милой суетой.



 



 



XXIV.



 



За что ж виновнее Татьяна?



За то ль, что в милой простоте



Она не ведает обмана



И верит избранной мечте?



За то ль, что любит без искусства,



Послушная влеченью чувства,



Что так доверчива она,



Что от небес одарена



Воображением мятежным,



Умом и волею живой,



И своенравной головой,



И сердцем пламенным и нежным?



Ужели не простите ей



Вы легкомыслия страстей?



 



XXV.



 



Кокетка судит хладнокровно,



Татьяна любит не шутя



И предается безусловно



Любви, как милое дитя.



Не говорит она: отложим ‑



Любви мы цену тем умножим,



Вернее в сети заведем;



Сперва тщеславие кольнем



Надеждой, там недоуменьем



Измучим сердце, а потом



Ревнивым оживим огнем;



А то, скучая наслажденьем,



Невольник хитрый из оков



Всечасно вырваться готов.



 



XXVI.



 



Еще предвижу затрудненья:



Родной земли спасая честь,



Я должен буду, без сомненья,



Письмо Татьяны перевесть.



Она по‑русски плохо знала,



Журналов наших не читала,



И выражалася с трудом



На языке своем родном,



Итак, писала по‑французски...



Что делать! повторяю вновь:



Доныне дамская любовь



Не изъяснялася по‑русски,