- И куда же вы тогда делись?

- Совсем без крова и без пищи было остался, но эта благородная фея меня питала, но только мне совестно стало, что ей, бедной, самой так трудно достается, и я все думал-думал, как этого положения избавиться? На фиту не захотел ворочаться, да и к тому на ней уже другой бедный человек сидел, мучился, так я взял и пошел в монастырь.

- От этого только?

- Да ведь что же делать-с? деться было некуда. А тут хорошо.

- Полюбили вы монастырскую жизнь?

- Очень-с; очень полюбил, - здесь покойно, все равно как в полку, много сходственного, все тебе готовое: и одет, и обут, и накормлен, и начальство смотрит и повиновения спрашивает.

- А вас это повиновение иногда не тяготит?

- Для чего же-с? что больше повиноваться, то человеку спокойнее жить, а особенно в моем послушании и обижаться нечем: к службам я в церковь не хожу иначе, как разве сам пожелаю, а исправляю свою должность по-привычному, скажут: "запрягай, отец Измаил" (меня теперь Измаилом зовут) , - я запрягу; а скажут: "отец Измаил, отпрягай", - я откладываю.

- Позвольте, - говорим, - так это что же такое, выходит, вы и в монастыре остались... при лошадях?

- Постоянно-с в кучерах. В монастыре этого моего звания офицерского не опасаются, потому что я хотя и в малом еще постриге, а все же монах и со всеми сравнен.

- А скоро же вы примете старший постриг?

- Я его не приму-с.

- Это почему?

- Так... достойным себя не почитаю.

- Это все за старые грехи или заблуждения?

- Д-д-а-с. Да и вообще зачем? я своим послушанием очень доволен и живу в спокойствии.

- А вы рассказывали кому-нибудь прежде всю свою историю, которую теперь нам рассказали?

- Как же-с; не раз говорил; да что же, когда справок нет... не верят, так и в монастырь светскую ложь занес, и здесь из благородных числюсь. Да уже все равно доживать: стар становлюсь.

История очарованного странника, очевидно, приходила к концу, оставалось полюбопытствовать только об одном: как ему повелось в монастыре.