Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова





Супротив него он становится,



Боевые рукавицы натягивает,



Могутные плечи распрямливает



Да кудряву бороду поглаживает.



И сказал ему Кирибеевич:



«А поведай мне, добрый молодец,



Ты какого роду-племени,



Каким именем прозываешься?



Чтобы знать, по ком панихиду служить,



Чтобы было чем и похвастаться».



Отвечает Степан Парамонович:



«А зовут меня Степаном Калашниковым,



А родился я от честнова отца,



И жил я по закону господнему:



Не позорил я чужой жены,



Не разбойничал ночью темною,



Не таился от свету небесного…



И промолвил ты правду истинную:



Об одном из нас будут панихиду петь,



И не позже, как завтра в час полуденный;



И один из нас будет хвастаться,



С удалыми друзьями пируючи;



Не шутку шутить, не людей смешить



К тебе вышел я теперь, бусурманский сын, —



Вышел я на страшный бой, на последний бой!>



И услышав то, Кирибеевич



Побледнел в лице, как осенний снег;



Бойки очи его затуманились,



Между сильных плеч пробежал мороз,



На раскрытых устах слово замерло…



Вот молча оба расходются, —



Богатырский бой начинается.



Размахнулся тогда Кирибеевич



И ударил впервой купца Калашникова,



И ударил его посередь груди —



Затрещала грудь молодецкая,



Пошатнулся Степан Парамонович;



На груди его широкой висел медный крест



Со святыми мощами из Киева, —



И погнулся крест и вдавился в грудь;



Как роса из-под него кровь закапала:



И подумал Степан Парамонович:



«Чему быть суждено, то и сбудется;



Постою за правду до-последнева!»



Изловчился он, приготовился,



Собрался со всею силою



И ударил своего ненавистника



 



 



 



 



 



 



Прямо в левый висок со всего плеча.



И опричник молодой застонал слегка,



Закачался, упал замертво;



Повалился он на холодный снег,



На холодный снег, будто сосенка,



Будто сосенка, во сыром бору



Под смолистый под корень подрубленная.



И увидев то, царь Иван Васильевич



Прогневался гневом, топнул о землю



И нахмурил брови черные;



Повелел он схватить удалова купца



И привесть его пред лицо свое.



Как возговорил православный царь:



«Отвечай мне по правде, по совести,



Вольной волею или нехотя



Ты убил на смерть мово верного слугу,



Мово лучшего бойца Кирибеевича?» —



«Я скажу тебе, православный царь:



Я убил его вольной волею,



А за что, про что — не скажу тебе,



Скажу только богу единому.



Прикажи меня казнить — и на плаху несть



Мне головушку повинную;



Не оставь лишь малых детушек,



Не оставь молодую вдову



Да двух братьев моих своей



милостью…» —



«Хорошо тебе, детинушка,