– Сумасшедший, ведь ты убил его! – крикнул Иван.

– Так ему и надо! – задыхаясь воскликнул Дмитрий. – А не убил, так еще приду убить. Не устережете!

– Дмитрий! Иди отсюда вон сейчас! – властно вскрикнул Алеша.

– Алексей! Скажи ты мне один, тебе одному поверю: была здесь сейчас она или не была? Я ее сам видел, как она сейчас мимо плетня из переулка в эту сторону проскользнула. Я крикнул, она убежала…

– Клянусь тебе, она здесь не была, и никто здесь не ждал ее вовсе!

– Но я ее видел… Стало быть она… Я узнаю сейчас, где она… Прощай, Алексей! Езопу теперь о деньгах ни слова, а к Катерине Ивановне сейчас же и непременно: «кланяться велел, кланяться велел, кланяться! Именно кланяться и раскланяться!» Опиши ей сцену.

Тем временем Иван и Григорий подняли старика и усадили в кресла. Лицо его было окровавлено, но сам он был в памяти и с жадностью прислушивался к крикам Дмитрия. Ему всё еще казалось, что Грушенька вправду где-нибудь в доме. Дмитрий Федорович ненавистно взглянул на него уходя.

– Не раскаиваюсь за твою кровь! – воскликнул он, – берегись, старик, береги мечту, потому что и у меня мечта! Проклинаю тебя сам и отрекаюсь от тебя совсем…

Он выбежал из комнаты.

– Она здесь, она верно здесь! Смердяков, Смердяков, – чуть слышно хрипел старик, пальчиком маня Смердякова.

– Нет ее здесь, нет, безумный вы старик, – злобно закричал на него Иван. – Ну, с ним обморок! Воды, полотенце! Поворачивайся, Смердяков!

Смердяков бросился за водой. Старика наконец раздели, снесли в спальню и уложили в постель. Голову обвязали ему мокрым полотенцем. Ослабев от коньяку, от сильных ощущений и от побоев, он мигом, только что коснулся подушки, завел глаза и забылся. Иван Федорович и Алеша вернулись в залу. Смердяков выносил черепки разбитой вазы, а Григорий стоял у стола, мрачно потупившись.

– Не намочить ли и тебе голову и не лечь ли тебе тоже в постель, – обратился к Григорию Алеша. – Мы здесь за ним посмотрим; брат ужасно больно ударил тебя… по голове.

– Он меня дерзнул! – мрачно и раздельно произнес Григорий.

– Он и отца «дерзнул», не то что тебя! – заметил, кривя рот, Иван Федорович.

– Я его в корыте мыл… он меня дерзнул! – повторял Григорий.

– Чорт возьми, если б я не оторвал его, пожалуй он бы так и убил. Много ли надо Езопу? – прошептал Иван Федорович Алеше.

– Боже сохрани! – воскликнул Алеша.

– А зачем сохрани? – всё тем же шопотом продолжал Иван, злобно скривив лицо. – Один гад съест другую гадину, обоим туда и дорога!