– Это мы; слышите, паны? это мы. 

– Ступайте! – говорил один из них, отворяя одною рукою дверь, а другую подставляя своему товарищу для принятия от него ударов. 

Они вступили в коридор, узкий и темный, который опять привел их в такую же залу с маленькими окошками вверху. 

– Кто идет? – закричало несколько голосов; и Тарас увидел порядочное количество гайдуков в полном вооружении. – Нам никого не велено пускать. 

– Это мы! – кричал Янкель. – Ей-богу, мы, ясные паны. 

Но никто не хотел слушать. К счастию, в это время подошел какой-то толстяк, который по всем приметам казался начальником, потому что ругался сильнее всех. 

– Пан, это ж мы, вы уже знаете нас, и пан граф еще будет благодарить. 

– Пропустите, сто дьяблов чертовой матке! И больше никого не пускайте! Да саблей чтобы никто не скидал и не собачился на полу… 

Продолжения красноречивого приказа уже не слышали наши путники. 

– Это мы… это я… это свои! – говорил Янкель, встречаясь со всяким. 

– А что, можно теперь? – спросил он одного из стражей, когда они наконец подошли к тому месту, где коридор уже оканчивался. 

– Можно; только не знаю, пропустят ли вас в самую тюрьму. Теперь уже нет Яна: вместо его стоит другой, – отвечал часовой. 

– Ай, ай! – произнес тихо жид. – Это скверно, любезный пан! 

– Веди! – произнес упрямо Тарас. 

Жид повиновался. 

У дверей подземелья, оканчивавшихся кверху острием, стоял гайдук с усами в три яруса. Верхний ярус усов шел назад, другой прямо вперед, третий вниз, что делало его очень похожим на кота. 

Жид съежился в три погибели и почти боком подошел к нему: 

– Ваша ясновельможность! Ясновельможный пан! 

– Ты, жид, это мне говоришь? 

– Вам, ясновельможный пан! 

– Гм… А я просто гайдук! – сказал трехъярусный усач с повеселевшими глазами. 

– А я, ей-богу, думал, что это сам воевода. Ай, ай, ай!.. – при этом жид покрутил головою и расставил пальцы. – Ай, какой важный вид! Ей-богу, полковник, совсем полковник! Вот еще бы только на палец прибавить, то и полковник! Нужно бы пана посадить на жеребца, такого скорого, как муха, да и пусть муштрует полки! 

Гайдук поправил нижний ярус усов своих, причем глаза его совершенно развеселились. 

– Что за народ военный! – продолжал жид. – Ох, вей мир, что за народ хороший! Шнурочки, бляшечки… Так от них блестит, как от солнца; а цурки[], где только увидят военных… ай, ай!.. 

Жид опять покрутил головою.