– Жалко, что мы не слыхали, – сказала хозяйка, взглядывая на входную дверь. – А, вот и вы наконец! – обратилась она с улыбкой к входившему Вронскому.



Вронский был не только знаком со всеми, но видал каждый день всех, кого он тут встретил, и потому он вошел с теми спокойными приемами, с какими входят в комнату к людям, от которых только что вышли.



– Откуда я? – отвечал он на вопрос жены посланника. – Что же делать, надо признаться. Из Буфф. Кажется, в сотый раз, и все с новым удовольствием. Прелесть! Я знаю, что это стыдно; но в опере я сплю, а в Буффах досиживаю до последнего конца, и весело. Нынче…



Он назвал французскую актрису и хотел чтото рассказать про нее; но жена посланника с шутливым ужасом перебила его:



– Пожалуйста, не рассказывайте про этот ужас.



– Ну, не буду, тем более что все знают эти ужасы.



– И все бы поехали туда, если б это было так же принято, как опера, – подхватила княгиня Мягкая.



 



VII



 



У входной двери послышались шаги, и княгиня Бетси, зная, что это Каренина, взглянула на Вронского. Он смотрел на дверь, и лицо его имело странное новое выражение. Он радостно, пристально и вместе робко смотрел на входившую и медленно приподнимался. В гостиную входила Анна. Как всегда, держась чрезвычайно прямо, своим быстрым, твердым и легким шагом, отличавшим ее от походки других светских женщин, и не изменяя направления взгляда, она сделала те несколько шагов, которые отделяли ее от хозяйки, пожала ей руку, улыбнулась и с этою улыбкой оглянулась на Вронского. Вронский низко поклонился и подвинул ей стул.



Она отвечала только наклонением головы, покраснела и нахмурилась. Но тотчас же, быстро кивая знакомым и пожимая протягиваемые руки, она обратилась к хозяйке:



– Я была у графини Лидии и хотела раньше приехать, но засиделась. У ней был сэр Джон. Очень интересный.



– Ах, это миссионер этот?



– Да, он рассказывал про индейскую жизнь очень интересно.



Разговор, перебитый приездом, опять замотался, как огонь задуваемой лампы.



– Сэр Джон! Да, сэр Джон. Я его видела. Он хорошо говорит. Власьева совсем влюблена в него.



– А правда, что Власьева меньшая выходит за Топова?



– Да говорят, что это совсем решено.



– Я удивляюсь родителям. Говорят, это брак по страсти.



– По страсти? Какие у вас антидилювиальные мысли! Кто нынче говорит про страсти? – сказала жена посланника.



– Что делать? Эта глупая старая мода все еще не выводится, – сказал Вронский.



– Тем хуже для тех, кто держится этой моды. Я знаю счастливые браки только по рассудку.



– Да, но зато как часто счастье браков по рассудку разлетается, как пыль, именно оттого, что появляется та самая страсть, которую не признавали, – сказал Вронский.